В редакции «Коммунара» раздался звонок: «В нашей семье много лет хранятся письма прадеда, военного разведчика, которые он писал с фронта жене и маленькому сыну. Их много, около тысячи. Я бы хотел об этом рассказать».
Иван Крестников, правнук героя, пришел на встречу с тяжелой папкой - старые фотографии, треугольники полевой почты, серые и фиолетовые строки на хрупкой от времени бумаге. «Мы собрали все письма, рассортировали их по датам и перепечатали текст на компьютере, - говорит Иван. - Прадед и прабабушка писали друг другу почти каждый день».
Разведчик и журналист
Алексей Дмитриевич Крестников прошел всю войну, брал Берлин. Родился он в 1916 году, окончил Мичуринский сельскохозяйственный институт и до своего ухода в армию успел не только создать семью и родить сына, но и посадить множество деревьев - заложенный им в Турьинском совхозе фруктовый сад начал плодоносить в 1943 году.
В семейном архиве хранится вырезка из газеты 1944 года о фруктовом саде агронома Крестникова.
В 1939-м Алексей отправился на службу в армию, но демобилизоваться не успел - началась война. Бывший срочник стал фронтовым разведчиком, получил за военные годы семь серьезных ранений. В семье сохранился старый журнал наблюдения за противником, заполненный аккуратным почерком: «12.20: Ротный миномет вел огонь по 8-й роте. 12.25: Блиндаж с движением немцев. 17.00: Наблюдатель на правом скате холма».
Алексей Крестников был еще и военным корреспондентом, в книге «Строки, опаленные войной» ему посвящена отдельная страница о работе в дивизионной газете. Как рассказывает автор Григорий Кац, у Алексея удачно сочетались бойцовские качества с журналистской оперативностью. Особенно отважно он проявил себя на Днепре, в боях за освобождение Киева: «Чтобы материал попал в выходящий на следующий день номер, Крестников успевал, переправившись на правый берег Днепра, днем вернуться обратно в редакцию. Но чего стоила переправа! Ночью от немецких ракет было светло, а днем река бурлила и кипела от взрывов бомб, снарядов и мин. Мы не могли точно знать, сколько у Крестникова ранений, он возвращался то с перевязанным боком, то с забинтованной рукой. Но не было случая, чтобы не выполнил редакционного задания».
Однажды ефрейтор ушел на передовую с целью написать о знаменитом снайпере Али Караеве и пропал. Газету уже сверстали, а корреспондента все не было. Оказалось, он пробрался прямо на огневой рубеж, чтобы увидеть своего героя в деле. А вот обратно уйти не смог - позицию плотно обложили немецкие снайперы. Вернулся в редакцию лишь поздно ночью, с простреленной ногой, успев сдать материал в утренний выпуск. Впоследствии за личное мужество Алексею был вручен орден Отечественной войны.
Спасло чудо
Жена Антонина с маленьким сыном находилась в глубоком тылу, на Урале. В июле 1941 года, в боях под Калугой, муж в минуты затишья писал ей длинные письма: «Был на фронте, на передовой. С непривычки показалось жарко. Много ребят осталось там… Вот эта бумага, на которой пишу, побывала везде, где был и я. Проездила более 2000 км и слышала, как свистят пули, рвутся мины и снаряды. Два раза я попадал в окружение. Один раз вывел целую группу, а в другой едва сам выбрался… Машина, на которой были все наши личные вещи, осталась на поле сражения, и из всего у меня осталась только подушечка, которую вы мне прислали на день рождения. Я ужасно был рад, когда нашел ее, теперь она всегда со мной, а еще ваши фотокарточки».
В письмах смешивались нежные строки и конкретные практические советы молодой супруге: куда устроиться на работу, как пережить военное время
с ребенком на руках, сделать сахар из свеклы. В одном из писем Алексей благодарил ее за посылку с медом и печеньем, рассказывал, что от таких сладостей у него совершенно «именинное» настроение, но впредь убеждал оставлять сладкое для сына.
1942 год оказался еще тяжелее, но настроение в посланиях всегда было бодрое, даже из госпиталя. Именно в это время жизнь Алексея Крестникова висела в буквальном смысле на волоске. После ранения на поле боя, потеряв много крови, он попал на перевязочный пункт в бессознательном состоянии. Его рану обработали в полковом лазарете, но состояние бойца стало ухудшаться. Температура повышалась с каждым днем, начался бред, и военные медики списали его со счетов, переведя в помещение для умирающих. Помогло чудо - из санитарной части в отделение прибыла хирург-женщина, которая после проверки раненых решила зайти и к Крестникову, которого охарактеризовали как безнадежного и непонятного больного. В итоге из загноившейся раны на бедре она извлекла забытый ватный тампон. Рану промыли, обработали, а бойца отправили в госпиталь, где он постепенно выздоровел.
Карандаш в патроне
На фронте бумага для писем была великой ценностью, а карандаш, которым писал Алексей, постепенно стал совсем крошечным, так что его приходилось вставлять в патрон. В одном из писем даже есть рисунок этого приспособления и просьба прислать хоть один карандашик бандеролью. Прабабушка Тоня всегда вкладывала в конверт листы бумаги для ответа, но все равно ценился и использовался каждый клочок и обрывок. Например, трогательное послание пришло в феврале 1943 года на совсем маленькой карточке: «Здравствуйте, дорогие, милые! Жив я и здоров. Позади 80-километровый путь по освобожденной земле. Наседаем на врага, не даем ему передышки. Дороги, по которым он отходит, забиты всем, что только можно бросить. Населенные пункты берем боем…P.S. Тонюша! Я вас видел сегодня с Вовочкой во сне».
Иногда Алексей описывал фронтовые будни разведчика: «Семь дней гуляли по немецким позициям. Бывало так, что в пяти метрах немцы сидели, и деваться было некуда. Жаль, что не знаем их языка, и все же много интересных и нужных сведений принесли. Оголодали немного за это время, ни в одну деревню нельзя было зайти. Все же вернулись целые и невредимые, несмотря на то, что начали страдать животами, когда добрались до пищи. А я сразу начал тебе писать. Сейчас сказали заполнить анкету о представлении к награждению».
Фронтовое письмо сыну.
Цветы с берега Днепра
В архиве есть письмо, написанное специально для сына, которому к тому времени исполнилось четыре года. Алексей для этого послания достал особенную бумагу с рисунком бойца и еще более дефицитные фиолетовые чернила. Поздравляя Вовочку с Новым, 1943 годом, отец рассказывал, как отступают фашисты, и мечтал о встрече: «Нарисуй мне что-нибудь и напиши, чем ты хочешь заниматься, когда я вернусь. У нас с тобой впереди много дел. Крепко тебя целую».
Среди пожелтевших писем лежит и маленький гербарий - засушенные цветы с почти прозрачными от времени лепестками. Эти растения с берегов Днепра разведчик собрал и высушил специально для жены. Анютины глазки и скромные полевые фиалки 80-летней давности стали семейной реликвией, как и записанные от руки ноты и слова сочиненной песни и рисунок города Киселевска 1941 года - «Вид из окна госпиталя».
Фото на память на фоне разрушенного Рейхстага.
Письма 1944-1945 годов уже наполнены ожиданием Победы. В 1944-м часть, где служил Крестников, наградили орденом Красного Знамени. Боевой опыт и необыкновенная везучесть, о которой уже ходили легенды, позволила бойцу дойти до Берлина и сфотографироваться на фоне разрушенного Рейхстага.
Но армия Алексея отпустила не сразу. Только в 1956 году, после оставления военной службы, он вспомнил о своей мирной профессии агронома и поступил на работу в Московский ботанический сад. За выдающиеся личные заслуги ему выделили квартиру в Москве, куда он перевез семью и где прожил всю оставшуюся жизнь, вплоть до 1994 года.
Оксана СЕЗИК.
Фото из семейного архива Крестниковых.
