Только что Уссурийск отпраздновал очередной, 152-й день рождения. А чем жил и как выглядел город (в те времена - село Никольское) на заре своего становления? Местные историки проделали титанический труд, чтобы по крупицам восстановить события того периода. Но хотелось бы рассказать еще об одном источнике, где будущий город описывается глазами пытливого путешественника, которого интересовали не только казенные цифры, но и судьбы простых людей.
В 1898 году, за полгода до того, как село Никольское получило статус города, здесь побывал известный писатель и этнограф Гамалиил Степанович Гантимуров. Он остановился в крестьянском доме, изучал быт обычной семьи, беседовал с сельчанами. За три дня путешественник исходил все вдоль и поперек, успел побывать в правлении и в полицейском участке. Но самое главное - почти три часа он потратил на общение с никольскими стариками, которые помнили, с чего все начиналось.
Свои впечатления исследователь скрупулезно фиксировал в блокноте. Позже эти записи вошли в его книгу «Люди и нравы Дальнего Востока: от Владивостока до Хабаровска», изданную в 1901 году небольшим тиражом в иркутской типографии. Каким же предстал будущий Уссурийск перед приезжим?
Обитатели села
Первые переселенцы пришли сюда с низовьев Амура, куда они перебрались в начале 60-х годов XIX века из Астраханской и Воронежской губерний. При переправе через озеро Ханка баржу с их имуществом оторвало от парохода и унесло в неизвестном направлении. Потеряв все нажитое, бедолаги добрели до долины возле рек Супутинка (ныне Комаровка) и Раковка. Здесь и обустроились, основав село Никольское. С той поры ежегодно сюда стали прибывать переселенцы, преимущественно из Малороссии.
В первые годы при поселении каждое семейство получало почти по 100 га земли, от 100 рублей на покупку инвентаря, а также провиант на зиму. Кроме того, удачное расположение Никольского побудило власти назначить здесь один из главных пунктов расквартирования войск.
Село быстро разрасталось и расцветало, а через 30 лет после основания твердо заняло второе место в крае после Владивостока по численности населения, развитию промышленности и торговли. Большинство домов в Никольском были небольшими, выбеленными известью и с завалинками. Среди них встречалось много крупных каменных и деревянных зданий, действовали две церкви, третья только строилась.
3-я Николаевская улица.
Николаевская улица с видом на Триумфальную арку.
В селе в 1898 году насчитывалось 330 крестьянских семей, но были здесь и другие обитатели. На каждого русского в Никольском приходилось по два китайца. Жили здесь корейцы и даже японцы, а также 50 русских разночинцев и отставных солдат. Последние при увольнении со службы получали от властей по 100 рублей на обзаведение хозяйством, но многие эти деньги попросту бестолково растрачивали, а затем перебивались случайными заработками.
Крестьянский быт
Семья, у которой поселился Гамалиил Гантимуров, показалась ему типичной для Никольского. В самом селе жил старик с дочерью и зятем. Два его сына с молодыми женами и малыми детьми отселились на зимовье (сейчас бы мы назвали его дачным участком) и вели самостоятельное хозяйство в нескольких верстах от отеческого дома. К слову, на зимовьях жило большинство сельчан, сдавая свои дома в аренду. Это приносило неплохой дополнительный доход.
Вот как описал путешественник обычный крестьянский двор, где был постояльцем: «Двор большой, в нем много построек, из которых две жилые избы. Передняя в улицу - большая изба, в заднем углу двора флигелек в два окна. Затем большой амбар, сарай, завозня. […] Во флигельке […] помещение небольшое, но чистое. Дощатая перегородка разделяет его на две половины. Первая попросторнее, с дверью в сенцы. В переднем углу большой стол, по обеим сторонам его стулья, на стене несколько лубочных картин. Другая половина с русской пекарной печью служит и кухней, и столовой, и спальней».
Побывал он и на зимовье: «Изба большая, с окнами в четыре маленьких стекла. Около избы с одной стороны сарай. Там сохи, бороны, телеги и прочее. С другой - дворы. Некоторые из них закрыты сверху, а стены обмазаны глиной. […] Прежде чем войти в избу, пришлось пройти небольшие сени без пола и потолка. […] Окинув сени беглым взглядом, я вошел в избу. Первое, что поразило меня, - это чистота. Стены, потолок и большая русская печь посередине отлично выбеленные, блестят. Пол, отлично вымытый, возбуждает сожаление, что приходится топтать его. По стенам - лавки. Около печи с одной стороны кровать, с другой - другая. Около первой - зыбка (колыбель - прим. редакции). На другой кровати копошатся двое малюток».
Дела хозяйственные
По сравнению с жителями прочих приморских сел никольцы слыли довольно зажиточными. Большинство семей держали не менее трех лошадей, по несколько голов крупного рогатого скота и свиней, от 20 до 40 кур, гусей и уток. Даже новоселы и те, кого считали бедняками, кормили по три-четыре поросенка и птицу.
Наделы, засеваемые никольцами, тоже казались немалыми. Большинство крестьянских семей обрабатывали от 5 до 30 га земли. Правда, каждое пятое семейство не занималось земледелием вовсе.
К моменту визита Гамалиила Гантимурова многие никольцы сумели прилично подзаработать на строительстве железной дороги. Кто-то из них нанимался в рабочие, кто-то снабжал продовольствием артели. Но хорошие деньги выручили и те, и другие.
Да и в самом селе было чем заняться. По свидетельству путешественника, в Никольском на тот момент насчитывалось 15 магазинов и 12 мелких торговых лавок, 17 постоялых дворов, 40 кабаков. На двух базарах, старом китайском и новом, он насчитал 79 лавок. Довольно много было промышленных и ремесленных заведений: кузниц, столярных, кожевенных и колбасных мастерских. Правда, работали там преимущественно китайцы.
Арендаторы
Если смотреть на сухие цифры статистики, площадь засеваемых никольцами земель впечатляла. По признанию путешественника, казалось, «что они по-прежнему, по-российски, - ярые хлебопашцы. В действительности же дело обстоит иначе. Они начинают превращаться в скромных мелкопоместных помещиков».
Когда будущие никольцы только пришли селиться в долину, здесь уже стояло несколько китайских фанз, а манзы (оседлые китайцы - прим. редакции) занимались земледелием. Русские мужики работяг не тронули, но закон был на их стороне, а вся земля вокруг Никольского теперь принадлежала переселенцам. Когда на крестьянском сходе чужестранцам объявили, что они должны покинуть эти края, «вместо ответа манзы вынули из кармана деньги и показали их крестьянам».
Мужики решили оставить чужестранцев на пашнях и брать с них «божескую» плату - по пять рублей с десятины. Спустя два-три года, наблюдая за китайским способом обработки земли, крестьяне признали, что инородцы в земледелии заткнули их за пояс. В Никольском даже появилась поговорка: «Нянчится, как манза с полем».
Практиковалась также схема натурального обмена. По ее условиям землевладельцы давали арендаторам на время пахоты быков или лошадей, зерно для посева. После жатвы урожай делили пополам. Но во время дележки часто возникали ссоры, так как одна из сторон могла утаить часть намолоченного.
Но все же крестьяне получали неплохой доход, позволяющий некоторым семьям жить только за счет аренды, вовсе не занимаясь хлебопашеством. Прочие засевали незначительные территории, излишек земли отдавая китайцам. Такой порядок привел к тому, что в Никольском число манз, а позже и корейцев росло с каждым годом.
Мечты о будущем
И в заключение - несколько строк о том, каким представлял будущее Приморья в 1898 году путешественник, хорошо знакомый с особенностями развития края, во время переезда из Владивостока в Никольское.
«Ни там, ни тут не было видно ни одного человеческого существа на протяжении целых 3-4 десятков верст. […] Уссурийский край, в сущности, недавно перешел в наше владение - всего 30 лет тому назад. А давно ли он был дик и безлюден? […] Сравнительно с былым можно сказать, что он сделал крупный шаг вперед. Пройдет еще несколько лет, и он будет неузнаваем. Теперь малонаселенный, плохо устроенный и малокультурный, он станет ареной бойкой и энергичной человеческой деятельности. Благоустройство и высшая культура здесь водворятся навеки.
Появятся новые города, села и местечки. Настоящие же примут более привлекательный и благоустроенный вид. Он (Уссурийский край - прим. редакции) покроется фабриками и заводами, владельцы которых будут не единичными капиталистами, а целыми тысячными артелями рабочих.
Все промыслы от иностранцев перейдут в наши руки. Благосостояние разольется равномерно по всем сословиям. Им станет пользоваться не малочисленная группа счастливцев, а все население».
Дмитрий ПРОКОПЯК.
Фото из архивов уссурийского музея.